Привет! Сегодня перевожу "Дживса и Вустера" П.Г.Вудхауса.
Понимаете, Рокки жил где-то на Лонг-Айленде – совсем далеко
от Нью-Йорка. Всегда просыпался после полудня (редко бывало, что раньше часу
дня). Верно, самый ленивый оболдуй во всей Америке, избравший такой путь жизни
и охотно развивавшийся в этом направлении. Еще он был поэтом. Во всяком случае,
если он хоть что-то делал, так это писал
стихи; а большую часть времени, как я полагаю, находился в неком полусне.
Как-то раз он мне сказал, что мог бы часами напролет сидеть на заборе,
наблюдать за червяком и думать, чем же занимается это существо.
Рокки вел образ жизни, которым был абсолютно доволен. Каждый
месяц он выделял три дня на сочинение стихов, а остальные триста двадцать
девять дней в году отдыхал. Не знаю, хватало ли парнише денег с гонораров на
существование, даже при его-то потребностях. Но, оказывается, стихи, в которых
есть призыв молодежи к активной жизни и нет рифмы, идут нарасхват у
американских редакторов. Как-то раз Рокки показал мне одно из своих сочинений.
Оно начиналось так:
Будь!
Будь!
Прошлое уже в могиле,
Будущее еще в утробе,
Будь сегодня!
Сегодня!
Каждым нервом,
Каждой клеткой,
Каждой каплей алой крови!
Будь!
Будь!
Дело в том, что Рокки живет где-то на Лонг-Айленде, у черта на куличках. К тому же он не раз мне сам говорил, что спит до полудня и обычно встает не раньше часа. Отъявленный лодырь, второго такого не сыщешь во всей Америке. Рокки и занятие в жизни нашел подходящее, оно позволяло ему свободно предаваться главной своей склонности. Он был поэтом. То есть если что и делал, так это писал стихи. Однако большую часть времени, насколько мне известно, Рокки проводил вроде как в трансе. Он признавался, что может часами созерцать червяка, размышляя на тему о том, для чего эта Божья тварь предназначена.
Образ жизни у него был продуманный и хорошо рассчитанный. Примерно раз в месяц он садился и дня три кропал стихи. Остальные триста двадцать девять дней в году отдыхал. Я и не знал, что сочинительство стихов может доставить средства к существованию, пусть даже такому, какое ведет Рокки. Но оказывается, что если, например, настрочить что-нибудь эдакое, не скованное рифмой, и призвать юношество жить на всю катушку, то американские издатели с руками оторвут такие вирши. Рокки как-то показывал мне свое сочинение. Начинается так:
Жить!
Жить!
Прошлое умерло.
Будущее не родилось.
Жить сегодняшним днем!
Жить каждым нервом,
Каждой клеточкой тела,
Каждой каплей алой крови твоей!
Жить!
Жить!
Оригинал:
Rocky, you see, lived down on Long Island somewhere, miles away from New York; and not only that, but he had told me himself more than once that he never got up before twelve, and seldom earlier than one. Constitutionally the laziest young devil in America, he had hit on a walk in life which enabled him to go the limit in that direction. He was a poet. At least, he wrote poems when he did anything; but most of his time, as far as I could make out, he spent in a sort of trance. He told me once that he could sit on a fence, watching a worm and wondering what on earth it was up to, for hours at a stretch.
He had his scheme of life worked out to a fine point. About once a month he would take three days writing a few poems; the other three hundred and twenty-nine days of the year he rested. I didn't know there was enough money in poetry to support a chappie, even in the way in which Rocky lived; but it seems that, if you stick to exhortations to young men to lead the strenuous life and don't shove in any rhymes, American editors fight for the stuff. Rocky showed me one of his things once. It began:
Be!
Be!
The past is dead.
To-morrow is not born.
Be to-day!
To-day!
Be with every nerve,
With every muscle,
With every drop of your red blood!
Be!
Однозначно в этой переводческой дуэли победил Иван Шевченко. Снимаю перед ним свою воображаемую шляпу.
Счастливо!
Комментариев нет:
Отправить комментарий